Маски и облачения наших Колядных ряженых — это, возможно, более яркое и показательное проявление магичности и понимания Духов Предков.

Тут про китайские маски, но много общего с нашей культурой, ибо восходит к изначальному пониманию Природы.
***

Маска на своём начальном уровне помогает, носящему её, идентифицировать себя с образом маски.

Но это лишь первый шаг к перевоплощению, скорее игровой, нежели ритуальный. Человек, надевая маску, как бы зачёркивает свою человеческую сущность, запрятывая её внутрь. Наружу выступает некий тёмный двойник, доселе находившийся внутри. Во многих древних произведениях, например «Анналах бамбуковых книг», речь идёт о том, что люди обряжались в маски неких цин. Это понятие ныне переводится как «животное», поэтому принято считать, что в древнем Китае были распространены какие-то танцы животных, связанные с тотемом.

Действительно, по крайней мере, со II в. до н. э. при дворе были распространены ритуальные танцы животных. Входили они и в ранний развлекательный комплекс байси — «сто игр», куда также включались акробатика, показ боевых искусств и демонстрация других возможностей человеческого тела.

Однако всё это было уже развлечение, дальний отголосок древних магических действий. Китайцы эпохи Хань и более поздних династий уже не чувствовали сакрального экстаза этих танцев, выталкивающих сознание человека в потусторонние сферы, хотя тщательно повторяли все их движения. Так родились танцы обезьяны, собаки, дерущихся медведей, богомолов и многих других. К XV–XVII вв. они стали частью ритуального комплекса боевых искусств ушу, но в действительности мало соотносились собственно с боевым, прикладным применением — животные танцы, превратившиеся в так называемые «подражательные стили», или «стили имитации формы» (сянсинцюань), как бы повторяли тот древний экстатический ритуал, который много веков назад практиковался в Китае. Параллельно родились и некие комплексы, позже ставшие считаться оздоровительными, хотя первоначально они также соотносились с древними подражательными ритуалами.

Изначально же, как нам представляется, речь всё же шла не о танцах животных, а под цин подразумевались не какие-то звери, а духи. Ритуальное присутствие духов предков на земле разыгрывали люди, обряжённые в странные, пугающие маски. Именно эти люди и именовались цин, что в данном случае вполне уместно перевести как «бестии», «оборотни», «странные создания».

Такой ритуал контакта с духами именовался но (в другом чтении — на), и предположительно ханьские мистики просто возродили значительно более древние ритуалы. Надевая маску духа предка, медиум становился как бы «опознаваемым» в потустороннем мире, «своим» для мира мёртвых, и это помогало ему устанавливать контакт с миром мистического. Однако со временем «масочное» перевоплощение утратило смысл непосредственного проникновения в царство мёртвых, оно приобрело игровой оттенок, хотя сохранило, используя выражения М. Элиаде, оттенок «транссубстантивации» — обретения новой сущности при надевании маски. Именно отсюда вышел знаменитый китайский театр масок.

Китай: укрощение драконов. Духовные поиски и сакральный экстаз.
Алексей Маслов